Я видел Стамбул... Ночь.

По идее с городами всё изначально понятно,- их строят люди. В последствии, если город обзаводится историей, он в свою очередь начинает строить туристов, в очереди. Но это в том случае, если он находится во взаимопонимании с людьми, которые в нём живут. Если город постоянно разрушается, перекраивается, теряя свою историческую ценность под тоннами строительного мусора и цементной пыли, в погоне за современностью и бизнесом, то город начинает уже больше походить на вечно омолаживающийся труп в мавзолее... Летом этого года турки взбунтовались при попытке сделать из Стамбула труп. Про русских молчу,- Москва уже подобна Людмиле Марковне ( пзебп ), и, как говорят, это не предел. Предел лежит в мавзолее. Но и это, похоже, тоже не предел...
Но через какое-то время города начинают строить людей, которые в них живут...

Истекляль. Эти немигающие снежинки на растяжках ассоциируются  с миниатюрной искусственной новогодней елью в середине лета на подоконнике теряющей чувство красоты и времени старушки... Каждый вечер, после заката, Истекляль зажигает свои огни, огни витрин, кафе и ресторанов, включает музыку на полную мощь в каждом клубе расположенном на одном из этажей зданий стоящих на ней, выводит на свою брусчатку уличных музыкантов и, как старая шарманщица, начинает крутить ручку своего инструмента, приводя всё вокруг себя в движение, обещая чудо. С  каждым новым мгновением всё сильней и быстрей крутится ручка шарманки, и музыку со светом, извлекаемую ею из предполагаемого инструмента,  уже подхватывает вихрь всеобщей людской радости превращающий всё это в бесконечную карусель в парке аттракционов, где каждый найдёт для себя что-то по нраву. Недовольных на этой улице просто не может быть, так как даже если вы просто бесцельно бредёте вперёд, вас захватит людской поток своей энергией, своим весельем, а счастливые лица людей заразят вас своими улыбками. И если вы вдруг решите спросить у прохожего, что за праздник отмечают все эти люди, то в ответ вы услышите:"Это не праздник, это просто Истекляль!" Истекляль и есть праздник.
Я пил сет текилы из 10 шотов гружённых на поднос в виде пожарной машины и танцевал под один из лучших ди-джейских сетов в своей жизни в маленьком баре с пожарной тематикой, сквозной проход которого выводил меня на переулок полностью заставленный  столами с сидящими за ними посетителями, между которыми пытались протиснуться потерянные прохожие туристы, а на сценах трёх расположенных по соседству открытых кафе на перебой пытались перепеть друг друга несколько групп живых музыкантов, устраивая между собой негласное соcтязание за звание самого весёлого и от того самого посещаемого, в итоге - популярного заведения в данном переулке.




Буквально в нескольких метрах от праздника жизни, на обочине Истекляля, живёт своей жизнью совсем другой, не туристический Стамбул, где подобно крысам, кучкуются не совсем лицеприятные и доброжелательные представители около- и криминального мира. Такие имеются везде, так что они не являются визитной карточкой ни одного туристического центра, но её оборотной стороной, присутствие которой всё же не стоит игнорировать. Я бродил по неосвещённой фонарями ..., среди полуразрушенных и обветшалых домов, во дворах которых толпились силуэты и старались быть незаметными.  Там же проезжали полицейские патрули и, останавливаясь, проводили тщательный досмотр тела ладонями везде и, не найдя ничего противозаконного, отпускали. А когда им в ответ совали под нос бумажку с адресом искомого гей-клуба, они, взмахом руки, показывали нужное направление, и с одобряющей миной на лице, показывали поднятый кверху большой палец. Очень толерантный город, где каждый идёт своей дорогой и никому до вас нет дела. Такая Турция мне уже знакома. Маршрут, указанный полицейским приводит снова на Истекляль...

Следующим вечером ноги несли меня снова на Истекляль...

И последующим опять...

В следующую поездку я поселился практически на самой Истекляль, в ста метрах от неё, что бы быть в самом сердце ночного города и ощущать его пульс...

И снова они, снежинки на растяжках... Вы привыкаете к ним и, возможно, теряя связь со временем и красотой уже радуетесь им, и, покинув город и страну, ловите себя на мысли, что начинаете скучать по ним, что вам начинает не хватать этой банальной замашки на красоту.... Это всё подставы туристического отдыха, уловки города, который окунает вас в состояние вечного праздника, которого на самом деле не существует и который кончится в миг, как только на Истекляле вы окажетесь в качестве не туриста, а местного жителя.... Но эта прекрасная обманка, к которой хочется возвращаться снова и снова ради того самого обмана, самообмана, иллюзии, которой пропитан весь Стамбул, которыми он пропитывает вас на сквозь.

Я видел целующихся мусульман. Я видел целующихся турок. Я знал в своё время секс с ними, но только один процент из них целовался со мной. Здесь я видел как они целуются друг с другом и это не сопливая нега, а борьба, сражение, война и увиденное имело для меня своё особое значение и очарование скрытого доныне от меня тайного знания. Мне словно было позволено заглянуть за ширму внешней, показной жизни мужчин этой страны. Я будто бы заглянул за кулисы театра. Здесь я видел, как они уходят из клуба под руку и целуются посреди кишащей клаберами улицы.  

Чуть позже, я зашёл за ширму, спустившись по ступеням в один из хамамов с четырехсотлетней историей. Там, среди голых тел, обёрнутыми традиционными полотенцами в клетку, я стал свидетелем и участником того самого действа, о котором веками хранят молчание стены хамама...

Я лежал на горячем мраморе и сильные руки банщика , под десятком испепеляющих взглядов аборигенов поливающих себя прохладной водой из ковшиков,  раскаляли мою кожу ... мочалкой... , сдирали её и смывали с меня ледяной водой, сопровождая вопросами типа God? На что получали еле слышные ответы Yes..! Я и мои спутники, так же, как и я,  разваливающиеся на тысячи осколков себя под властными руками банщиков, были эротическим шоу того дня, точнее вечера... Далее,  младшие поливают водой старших, верхние - нижних... Пары уходят в соседние моечные отделения, где поливают воду друг другу на верхние части ног, целуются, дроча друг другу под полотенцами... Далее камера перемещается в соседние помещения, где картина идентична описанной выше... Губы аборигена, скользящие по моей груди и ниже, впивающиеся туда, куда в южных широтах этой страны впивались только мои... Закулисье. Закулисье закулисья,- он пронизывает себя мной. Я перестаю уже чему либо удивляться и всё больше влюбляюсь в эту страну. Занавес. Аплодисменты.

Клуб разделённый на два основных зала. В первом бар, столы с вездесущим ореховым ассорти, шныряющими официантами и танцполом. Во втором диваны по периметру и толпа неопределившегося народа переминающегося с ноги на ногу при включеной иллюминации. Периодически свет в зале выключается и большая часть присутствующих, стаскивая с себя брюки, льнёт к близстоящим и начинается главное шоу этого клуба, Содом и Гомора, до момента пока свет снова не включат и жаждущая толпа снова не превратится в бездельников толпящихся без дела до следующего пришествия темноты. Световые паузы - очень мотивирующая находка, подстёгивающая любителей откладывать "на чуть позже" ценить своё и чужое время. Эффективно скажу я вам.

Я видел Стамбул играющим красками своих архитектур под солнцем в зените. Я любовался силуэтами архитектур Стамбула качаясь на волнах Мраморного моря на закате. Я впитывал в себя вместе камнями его архитектур и улиц тяжёлые, но при этом дружелюбные капли вечернего стамбульского дождя и в один  из редких моментов своей жизни осознавал, укрывшись под зонтом, что дождь - не помеха, а ещё один маленький пазл в общей картине города, ещё один шаг на пути познания... Познания всякости, инаковости, а потому допустимой волшебности того места, с которым мне довелось соприкоснуться. Стамбул приютил, приласкал, заворожил, одурманил, околдовал и отбил всякое желание сопротивляться. Он проник в мою кровь, заразил меня собой и поселился во мне навсегда, в отличаи от меня, селившегося в нём временно и уезжавшего, пусть снова возвращавшегося почти сразу и снова не на долго, но опять же покидавшего его. Более сильным и приживающимся вирусом оказался он. Он победил в этой борьбе,- не полюбив меня, он влюбил меня в себя. Такая вот love story.

Стамбул подобен мороженщику громко ударяющему в жестянки-колокольчики висящие над его головой и зазыающему зевак и покупатетелей. Как только контакт с вашими глазами установлен, мороженщик протягивает вам наполненный мороженным вафельный рожок который вы пытаетесь взять в руки, но весёлый мороженщик не намерен вам его отдавать, а только дразнит, вертя им у вас перед носом держа его на длинном ухвате(?!)... Когда рожок с мороженным, наконец, казалось бы, попадает вам в руки, мороженщик путём ловких манипуляций выхватывает из вашего рожка вставленный в него рожок с лакомством в результате чего вы снова остаётесь ни с чем. Ваше недоумение длится недолго, в доли скунды морожено перекладывается в ваш рожок, который за тоже время, что возвращался к вам,  попадает снова в руки торговца. После ещё нескольких подобных манипуляций мороженное попадёт к вам и вы счастливые от этих игр с одурачиванием уходите. Стамбул играется и не сразу даётся в руки, но после того, как он побывает в ваших руках и под вашими ногами...

Istambul it's very sweet!

Не ездейте никогда в Стамбул, иначе вам придётся постоянно туда возвращаться, ибо Стамбул - это на всегда!