На их глубине звуков извне практически не слышно, только когда ты приближаешься к поверхности, к границе сна и яви, замечаешь, как они переходят от сдавленного и гулкого, в более ясному и звонкому... Свободно и, одновременно, тяжело, как обожравшийся, но довольный своей сытостью, морской котик, плывущий между тёплыми и холодными течениями морских вод, скольжу между тёмными и светлыми потоками снов и в какой-то миг всё же выныриваю наружу, на поверхность, где не отрывая головы от подушки открываю глаз, которым начинаю сканировать сумеречное пространство комнаты подпитываемое единственным источником света,- монитором ноутбука, за которым сидит мой любимый. Это очень тонкий момент при возвращении к реальности, во время которого приходит осознание уже свершившегося, и лакмус ощущений подводит тебя к итогу,- готов ты к трезвому возвращению в реальность или всё же стоит ещё отсидеться, отлежаться, переждать этот пьяный кошмар на дне своих снов... Это очень тонко... Как первый лёд... Любимый, заметив признаки моего пробуждения в постели, сухо и отрешённо говорит: "Уитни Хьюстон умерла." Железные ставни моего открытого века со скрежетом несмазанного механизма закрываются, захлопываются, и я, отталкиваясь об основу услышанного, прыгаю в железобетонный бездонный тоннель... Я лечу вниз и умышленно способствую развитию скорости сложив руки по швам, стараясь не препятствовать падению, желая в итоге полёта разбиться в вязкую лепёшку сна. Я не готов к такой реальности и, если честно, я боюсь её, так как если в этом мире не выдерживают напряжения такие планеты, такие величины, которым, казалось бы всё под силу и многое подвластно, то что можно говорить о нас, смертных... Я падаю и хочу отлежаться, что бы этот апокалипсис прошёл стороной и не задел меня, расслабленного и уязвимого в своём похмелье... Я достигаю цели, но перед тем, как залечь на бетонном дне застеленном моими белоснежными простынями, я осознаю, что в очередной раз во мне что-то умерло или что-то умершее вне меня забрало частицу меня с собой в мир мёртвых...
Я отсутствую ночь. Утром вернувшийся в реальность, но не желающий до конца принять её, я еду в метро, где каждый второй читает "Metro", на главной странице которой её портрет... Я отворачиваюсь от фактов, но газеты с её портретом в руках почти у каждого пассажира. Я проваливаюсь взглядом в свою электронную книгу. Я снова не готов к встрече с реальностью. Мне нужна информация и факты, которые я всё ещё не готов принять... На выходе/входе в метро я делаю то, что никогда не делал,- подхожу к улыбающаяся женщина с пачкой "Metro" в руках и беру одну из газет, которые раздаёт она каждое утро, с главной страницы которой на меня смотрит улыбающаяся Уитни, взгляд которой мне шепчет:"Нас наебали - ничто не вечно. Смирись." Я смиряюсь, но снова начинаю ненавидеть Бобби Брауна...
Я не был её поклонником, не был её фанатом, но она стояла у истоков моей меломании, где-то рядом с Джорджем Майклом, с которым они практически в одно время стартовали подобно ракетам на вершины хит-парадов, но Джордж не спел "I Will Always Love You", которая, кажется, засела в сердце у каждого, частицу которого она и забрала с собой в мир мёртвых.

Вечная тебе память, Уитни.